Как научиться читать мысли людей по лицу

Секреты того, как научиться читать мысли людей по лицу. Советы о том, как понимать выражения лица, помогут вам распознать не только страх, гнев или счастье, но и любую ложь.

Различные выражения лица девушки

Чтобы научиться читать мысли людей по лицу, вам необходимо понять, как связаны выражение лица человека и его сознание. Микромимия — это эмоциональная реакция человека, которая проявляется в малейших движениях нашего лица. Изучением этой взаимосвязи занимается невербальная психология. Согласно его теории, есть вербальное общение, то есть реальное, и есть невербальное общение — без использования языка, но с помощью мимики, жестов и интонации голоса.

Мысли и мимика человека неразрывно связаны, более того, сокращение лицевых мышц происходит как добровольно, так и непроизвольно, поэтому иногда мы не можем полностью контролировать свои эмоции, которые хорошо видны на лице. Ваша способность читать мысли и чувства собеседника, а также эффективность вашего общения зависят от хороших знаний и практики. Следует быть особенно осторожным, когда выражение лица не соответствует словам человека, так как это уже указывает на малейшее проявление лжи.

Люди, которых называют «овощами», то есть находящиеся в стабильном вегетативном состоянии, не могут пошевелить пальцем, даже глазами. Они тоже верили…

Расшифровка смысла

В 2012 году Жоао Коррейя из Маастрихтского университета в Нидерландах и его коллеги нашли интересный способ узнать, есть ли в мозге активность, связанная со значением слова. Они использовали двуязычных добровольцев и записали их мозговую активность на сканере fMRI, слушая имена четырех животных — быка, лошади, акулы и утки — на английском языке. Можно было определить характерные мозговые паттерны для каждого животного. Те же образцы воспроизводились, когда добровольцы слышали названия одних и тех же животных на голландском языке. В результате мозг воспроизводил представления о значении названных слов. Когда-нибудь мы научимся декодировать целые предложения в реальном времени, — говорит Коррейя.

Право на молчание снова превратится в фикцию

Защита прав вашего мозга

Некоторые нейроэтики утверждают, что вероятность неправомерного использования этих технологий настолько велика, что для нашей защиты необходимы новые права и свободы, а также судебная практика. Технологии могут вмешиваться в права, которые стали настолько основными, что мы даже не задумываемся об этом. Например, наша способность определять, где заканчивается наша сущность и начинается воля машины, с которой мы связаны. Действующие законы не могут решить эту проблему.

Некоторые страны уже размышляют о том, как решить проблему «нейронных свобод». В Чили два законопроекта, которые сделают защиту данных мозга правом человека, будут представлены в парламент в ноябре 2019 года, также благодаря поддержке нейробиолога Рафаэля Юсте. Ожидается, что в Европе ОЭСР выпустит новый набор принципов, регулирующих использование данных мозга в этом году.

Одним из главных защитников новых прав человека является нейроэтик Марчелло Янка, исследователь из ETH Zurich, одного из ведущих европейских университетов науки и технологий. В 2017 году он опубликовал документ, в котором излагаются четыре права человека в эпоху нейротехнологий, которые, по его мнению, должны быть закреплены в законодательстве.

«Меня беспокоит, что данные мозга — наши мысли — становятся товаром на потребительском рынке», — говорит он.

«И я не говорю о воображаемом будущем. У нас уже есть потребительские нейротехнологии. Люди обмениваются данными своего мозга с услугами частных компаний. А это нейрокапитализм.

Он упомянул нейрогейминг, когда игрок управляет своими движениями в видеоигре, используя мозговую активность, а не традиционный джойстик.

Технология BCI включает системы, которые «читают» нейронную активность и превращают ее в слова. Это часто делается с помощью программного обеспечения для обработки искусственного интеллекта. Есть также системы, которые дают мозгу новые данные, и он начинает работать по-другому. Некоторые машины способны делать и то, и другое.

Я попросил Янку объяснить каждое из четырех прав человека, которые, по ее мнению, нам необходимы, и привести конкретный пример того, как нейротехнологии могут их нарушать. В ответ он предложил несколько пугающих сценариев, некоторые из которых уже реализованы.

1. Право на интеллектуальную свободу

Человек имеет право свободно решать, использовать ли эту нейротехнологию или отказаться от нее.

В Китае правительство уже извлекает данные из мозга граждан, заставляя их носить устройства, которые сканируют их мозговые волны на предмет депрессии, беспокойства, гнева или усталости.

«Если ваш работодатель хочет, чтобы вы носили ЭЭГ-наушник, чтобы контролировать уровень вашего внимания, это может быть нарушением интеллектуальной свободы», — сказал Янка.

Даже если вам говорят, что пользоваться устройством не обязательно, вы, вероятно, чувствуете на себе какое-то скрытое давление. И признайте, что вы не хуже своих коллег.

Нейробиолог добавил, что американские военные также изучают нейротехнологию, чтобы влиять на солдат. Например, сделайте их менее чуткими и более агрессивными. Военные вынуждены смириться с этим вмешательством, чтобы не потерять службу.

«Военные исследования уже были профинансированы для отслеживания снижения внимания и концентрации и создания устройств, способных считывать и устранять эти условия, чтобы повысить готовность солдат с помощью нейромодуляции», — говорит Марчелло Янка. По его словам, эти проекты финансируются Агентством перспективных исследований Министерства обороны США.

2. Право на неприкосновенность частной жизни

Человек имеет право скрывать данные своего мозга или делиться ими публично.

Янка подчеркнул, что нейротехнологии имеют большое значение для правоохранительных органов и государственного надзора.

«Если устройства сканирования мозга смогут читать мысли, — сказал он, — в ближайшие несколько лет правительства всего мира будут заинтересованы в использовании этой технологии для допросов и расследований.

Право хранить молчание и отказ от ответственности, закрепленные в Конституции США, могут стать бессмысленными в мире, где власти могут смотреть вам в череп без вашего согласия.

Этот сценарий напоминает научно-фантастический фильм «Отчет меньшинства» (2002), в котором специальное полицейское подразделение разыскивает и арестовывает убийц до того, как они совершат свои преступления.

3. Право на психическую неприкосновенность

Человек имеет право на защиту от физического или психологического вреда, причиненного нейротехнологиями.

Устройства с функцией записи информации в сознании могут предоставить новые формы «промывания мозгов», позволяя самым разным людям контролировать наш разум. Это может быть сила, подавляющая инакомыслие. Или террористические группы, вербующие новых бойцов.

Такие устройства, как созданные Facebook и Neuralink, уязвимы для хакерских атак. Что, если вы столкнетесь с одним из них, и злоумышленник перехватит сигнал, увеличивая или уменьшая напряжение, поступающее в ваш мозг, что делает вас более подавленным?

«Это все еще гипотезы, но возможность была доказана в ходе пробных исследований», — сказал Янка, добавив: «Такой взлом не потребует технологических сложностей.

4. Право сохранить свое психологическое состояние

Человек имеет право защитить свое психологическое состояние и отказаться от его изменения.

В одном исследовании женщина с эпилепсией, которой имплантировали в мозг устройство, почувствовала такой радикальный симбиоз с ним, что сказала: «Я стала собой». Компания обанкротилась и была вынуждена удалить микрокомпьютер. Она плакала, говоря: «Я потеряла часть себя».

По словам Янки, это пример того, как психологическая преемственность может быть нарушена не только путем внедрения нейротехнологий, но и путем ее устранения.

«Это сценарий, при котором компания заботится о нашем благополучии», — сказал он.

Еще одна угроза психологической непрерывности исходит из зарождающейся области нейромаркетинга, где рекламодатели пытаются понять, как мозг принимает решения о покупке и как подтолкнуть его к ним. Манипуляции происходят бессознательно, нейронные вмешательства могут происходить без нашего согласия. Например, компания нейромаркетинга тестирует подсознательную технику: вы можете предпочесть продукт «A» продукту «B», не зная почему.

Организации защиты прав потребителей подняли тревогу по поводу нейромаркетинга. Джефф Честер, исполнительный директор Центра цифровой демократии, сказал, что рекламу для взрослых необходимо регулировать, чтобы люди могли отличать правду от лжи.

Что нейробиология говорит о снах, памяти, прокрастинации и многом другом

Вопросы и ответы

— Правда ли, что с появлением письменности наша память испортилась? В конце концов, зачем запоминать, если можно это записать.

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было провести эксперименты в те времена, когда еще не было письменности, а затем сравнить со временем появления письменности. Но, честно говоря, у меня такое ощущение, что сейчас мы более-менее в той же ситуации, потому что теперь нет необходимости, как мне кажется, запоминать в мозгу много информации, мы можем найти ответ на любой вопрос за 30 секунд. И, наверное, на первый план выходит не необходимость много помнить, а необходимость формировать привычки, навыки, позволяющие критически осмыслить полученную информацию, что-то из нее извлечь, проанализировать, синтезировать.

— Знаете ли вы что-нибудь об электромагнитной теории сознания ❓ Согласно теории, нейроны обмениваются зарядами, заряды создают особое поле, в котором содержится наше сознание, и можете ли вы это как-то прокомментировать? Как вы к ней относитесь, насколько она реальна?

— Идея не нова. Вы знаете, может быть, это не совсем очевидно, но в конце концов, все живые клетки имеют заряд на мембране, включая растения и все остальное. Правда, я встретил философа, который утверждал, что росянка не может поймать бессознательную муху, что мне не совсем убедительно. И, кстати, есть гипотезы, что любая материя вообще обладает сознанием. Я думаю, что сознание возникает на каком-то этапе сложности взаимодействия между клетками. Если все живые клетки имеют электричество на мембране, а не только нейроны, оказывается, что мы также говорим об изменениях магнитного поля в контексте всех живых организмов, включая одноклеточные. Однако я чувствую интуитивную разницу между амебой, гидрой и человеком.

Скорее, сознание возникает как определенная организация происходящего, организация клеточной активности. Определенное количество нейронов должно быть скоординировано определенным образом, чтобы иметь возможность видеть проявление сознания, но мы не знаем, сколько их — точно так же, как мы не знаем наверняка, сколько воды способно сформировать волну. — По-разному и зависит от разных факторов… В качестве пояснения приведу метафору об оркестре в мозгу. Представьте, что мозг постоянно пытается сыграть разные мелодии, это что-то вроде джазового оркестра. Если он подобрал плохую мелодию, которая привела к гибели организма, с большой вероятностью ген, способствующий созданию таких нейронных сетей, не будет передан дальше. Как в этом координируются музыканты? Они пробуют разные вещи, некоторые из которых звучат хорошо, и вот что они исправляют. Нейроны не знают, что рядом есть другие нейроны, и им нужно договариваться. Я так понимаю.

— Вы сказали, что проблема с памятью — это проблема доступа к ней. Оказывается, количество информации, которая может храниться в мозгу, не ограничено. То есть, условно говоря, сканирует и запоминает все, что происходит вокруг? Или как это происходит?

— Видимо, для нас эволюционно важно потерять память. Если вы узнаете раз и навсегда, что что-то происходит в окружающей среде, и вы должны это делать, тогда вы не сможете действовать в любой другой среде, это не адаптивно. Адаптивный — это когда вы можете перенести опыт на другие ситуации, даже те, которые кажутся неадекватными. Для того, чтобы его можно было передать, некоторые детали утеряны. Точнее, может быть, и не по этой причине, но отказ от них оказался эволюционно выгодным.

В результате получается, что во время размножения эти нейронные группы не такие, как были во время сбора информации, а разные. Вы должны понимать, что на самом деле память — это не шкаф, в который вы что-то кладете, а потом вынимаете, и вы просто потеряли ключ или забыли, какую полку храните. Память — это жизнь нейронной сети, группы или целого, которая не знает, что находится внутри вас, в вашей голове. Они все вместе играют, потом кого-то к ним добавили молодые нейроны, потом его оттолкнули, потом он ушел по другой причине, потом произошло что-то еще, и ансамбль стал чаще выходить на уровень высокой активности, это резонирует в вашей голове, и вы это понимаете. Есть не просто нейроны памяти, но есть память на конкретный, и оказывается, что все эти комбинации нейронных сетей ведут себя в значительной степени так, как они хотят, и, допустим, мы не можем что-то вспомнить. Просто сейчас в моей голове происходит что-то совсем другое.

— Правда ли, что левши более креативны, а правши более склонны к анализу и математике?

— Я таких данных не знаю и думаю, нельзя сказать, что одно полушарие отвечает за творчество, а другое — за анализ. Асимметрия присутствует, но это не так просто, как вы думаете.

— Развитие левой руки у правши поможет развитию его мозга в целом?

— Все, что развивает наш мозг, очень полезно. Кстати, есть такая рекомендация — периодически чистите зубы не той рукой, что вы обычно и делаете. Предположительно, это способствует всему, от освещения до улучшения самочувствия. Не знаю, так ли это на самом деле, но мне это показалось очень любопытным. Ведь если мы как-то выходим из привычной колеи, мы вдруг начинаем замечать новизну, узнаем что-то новое и это, конечно, только на пользу мозгу .

— Люди с одинаково развитыми полушариями или с обеих сторон — это патология или новый цикл развития мозга? Думаешь.

— Думаю, ни то, ни другое. Разница между патологией и нормой вообще очень условна, в разных обществах разные вещи считаются патологией. Ни одно заболевание нельзя диагностировать по одному симптому, всегда есть целый список, целая шкала. И если мы посмотрим на одну из шкал, например, расстройства аутистического спектра, то по некоторым симптомам я считаю себя вполне подходящим для этой категории. При этом я никоим образом не считаю, что это как-то патологично. И так по всем параметрам, о которых мы можем только думать. Отдельно хочу сказать, что некоторые параметры, которые нам кажутся уже установленными и давно существуют, проверены наукой, например, импульсивность, теперь, оказывается, обычно разбиты на несколько очень разных шкал. Я думаю, что нет никакой патологии, это просто конструкция общества, потому что патология — это то, что мешает выполнению определенных социальных функций.

— Вы сказали, что память — это приобретенные знания, а как же тогда быть со знаниями, которые мы не приобретаем (это пример Нострадамуса, Ванги, Мессинга)?

— Я не могу комментировать Мессинга, Ванга и так далее, потому что в целом все, что я рассказываю, основано на экспериментальных данных. Возможно, это неправильно, но все же. Когда кто-то взял несколько разных групп, изучил их и показал какие-то результаты, я думаю, что это более убедительно, чем множество отдельных случаев.

Я думаю, что память — это сознательный опыт, который требует, среди прочего, развертывания тех нейронных сетей, которые наши далекие предковые формы приобрели в ходе эволюции, и мы их завершаем. Вот как я вижу весь опыт и не уверен, что мы можем предсказать, что будет дальше. Пока это не укладывается в мое представление о том, как я рассматриваю работу мозга. Возможно, это недоразумение, но экспериментальных данных по этой проблеме мне не хватает.

— Были ли в вашей практике люди с незаурядными воспоминаниями?

— Я имею в виду, что таких людей много, их намного больше, чем можно было бы ожидать. В произведении Лурия «Маленькая книга великой памяти» есть персонаж под буквой S. Итак, его фамилия — Шерешевский, этот человек работал в газете и однажды издатель заметил, что, когда всем дает указания, Ш не пишет что-нибудь. Это его сильно обеспокоило, и тогда издатель обнаружил, что Ш. Все прекрасно запоминают даже без заметок. Он отправил его психологам, чтобы узнать, как это работает, и Шерешевский, если я не ошибаюсь, смог воспроизвести ряды цифр или букв, которые ему предлагали 15 и более лет назад.

Он принадлежал к синестетике, то есть видел эти числа и буквы очень ярко, со вкусом, с цветами и так далее, и помещал эти яркие изображения, например, где-то в пространстве — это одна из самых известных мнемоник. В то же время, несмотря на запоминание огромного количества таких данных, он сам утверждал, что очень плохо запоминает тексты. Мы с вами легко их запоминаем, мы можем читать текст и запоминать его значение в течение огромного количества времени, в то время как он видел все это в отдельных изображениях, которые перетекали друг на друга, накладывались друг на друга, накладывались друг на друга, и в этом смысле, оказывается, нельзя сказать, что у С была очень хорошая память.

Однако, по моему мнению, действительно намного больше людей с феноменальной памятью или каким-то ее аспектом, чем мы думаем. Например, люди, которые подробно помнят эпизоды своей жизни и могут рассказать, что они делали 2 ноября 1996 года. Нормальный человек не может этого сделать.

— Стоит ли сейчас жертвовать телом ради науки, или это никак не помогает исследователям мозга?

— Жертвовать, я считаю, больше не нужно. Но если вы хотите поучаствовать в каких-то экспериментах с записью электроэнцефалограммы или магнитного резонанса, это приветствуется, такие предметы нужны всегда. Хорошо известно, что вся психология делалась на опытах над студентами первого и второго курсов психологического факультета, но хотелось бы более крупной выборки. Однако личность человека — это активность его нейронов, которую нельзя изучать после смерти. После смерти мозга мы сразу видим, что что-то изменилось, при этом связи между нейронами еще не распались, но активности больше нет, нет возможности генерировать потенциал действия, то, что мы называем личностью, ментальным миром , все, что разваливается.

— На какой большой вопрос у вас нет ответа?

— У меня много вопросов, и один из них научный, который я пытаюсь решить в сочетании с интеллектуальными способностями. Нам кажется, что мы интуитивно чувствуем, что какой-то человек в интеллектуальном смысле, возможно, не соответствует нашим ожиданиям, но в то же время совершенно невозможно объяснить почему, кроме того, что его опыт отличается от нашего и поэтому мы видим такая же ситуация по-разному. Но даже если мы возьмем, к примеру, животных, мы увидим, что некоторые из них думают быстро, но медленно, и мне очень интересно, почему. Это исходит из простых и более сложных вопросов: можно ли отличить разумное от неразумного ?